В шестнадцать мальчишеских лет
У кочегара электростанции подпольщика Золотникова был веселый помощник, четырнадцатилетний Ваня Воротников. Целый день он напевал, хотя весь день подносить торф кочегару – работа не из легких. Веселым ли характером, другим ли чем понравился Ваня поповской дочке Зинаиде Кесаревне Пономаревой (у попа до этого он работал дворником). Желая облегчить участь подростка, она как-то посоветовала ему пойти учеником на телеграф.
– Станешь со временем почтовым чиновником, - сказала она.
Золотников, когда Иван сообщил ему об этом предложении, посоветовал случай не упускать, устраиваться на работу с тем, чтобы сообщать ему все новости, которые принесет телеграф.
Пономарева сама привела подростка на почту. Там Иван принес присягу Керенскому. Выдали ему новую форму чиновника. И началась учеба. Охотнее всего Воротников изучал азбуку Морзе, тем более, что делал он это по заданию все того же Золотникова. Начальником почты был эсер. Ивана он считал за своего человека. Выдал ему наган, патроны.
– Это тебе большевиков бить, - пьяно пояснил он.
Три месяца работал на почте Воротников и три месяца сообщал Золотникову содержание всех телеграмм, поступавших из Петербурга. Потом за ним стали следить, и пришлось уйти с почты.
Начались большие события. Произошла Октябрьская революция. А еще через несколько месяцев, в феврале 1918 года, в здании школы (теперь № 33) березовчане записывались добровольцами в Красную гвардию. Пришел с ними на приемный пункт в Екатеринбург и Воротников.
– Молод ты очень, - сказали ему на отборочной комиссии. – Лет-то сколько?
– Семнадцать, - твердо ответил Иван, хотя на самом деле ему было 16.
Комиссия засомневалась.
– Возьмите его, а то запевать в походах некому будет, - поддержали Ивана пришедшие с ним товарищи.
Начальник комиссии махнул рукой и занес фамилию Воротникова в списки.
А вскоре он и 23 других березовчанина были зачислены в четвертую роту первого Уральского полка. Однажды командир полка Брайницкий сообщил, что придется ехать за одним человеком, которого надо привезти «живым или мертвым».
Только в дороге уральцы узнали, что едут за царем. В Тобольске власти, под охраной которых находился царь, наотрез отказались выдать его командиру роты Бусяцкому.
– Отдадим его комиссару из центра Яковлеву, - сказали они.
Яковлев уже два дня как приехал из Москвы и жил в другом помещении. Что он выжидал, почему медлил с отправкой? Уральцы забеспокоились. Вернуться без Николая нельзя. Отправили к Яковлеву делегатов и договорились сопровождать царское семейство до Екатеринбурга вместе, а там будет видно.
Шел конец апреля. Раскисли сибирские дороги. Ехать было трудно. А до Тюмени путь не близкий – 250 верст. Медленно продвигались вперед подводы, на которых везли семью царя. Спешили уральцы вернуться, пока не вскрылись реки. Поглядывали на посиневший, подтаявший лед и матросы с английского парохода, что стоял в Обской губе. Они тоже ждали, когда очистится река ото льда, чтобы похитить и спасти царя.
В поездке Яковлев вел себя подозрительно. Все время сидел рядом с царем, о чем-то любезно беседовал с ним. Уральцы заподозрили измену. Так оно и было. В Тюмени Яковлев погрузил в вагоны имущество, царя и его семью, четвертой роте грузиться не разрешил. Приказал ждать, пока не сманеврирует паровоз. Через несколько минут поезд отошел от станции по направлению к… Омску. Уральцы окружили станцию. Бусяцкий срочно отправил телеграмму в центр. По распоряжению Ленина поезд был задержан и отправлен опять в Тюмень.
30 апреля царя высадили в Екатеринбурге и отдали под охрану второго Уральского полка.
Двенадцатого мая, после выполнения этого ответственного задания, полк, в котором служил шестнадцатилетний Иван Воротников, был направлен на дутовский фронт. День и ночь стучали колеса. Эшелоны шли в Оренбург. Командовал отрядом Блюхер.
Чуть позднее начался знаменитый Блюхеровский поход. Многодневный, трудный и изнурительный. Передышку бойцы получили только в селе Орда (в 22 километрах от Кунгура). Получили подарки из Петрограда: рукавицы, валенки. Воротникову тоже достались валенки-маломерки. Он к тому времени стал хорошим пулеметчиком и мог с закрытыми глазами разобрать и собрать свой пулемет. Искусство своё он показал в бою под Молебским заводом, что стоял у реки Сылва. Воротников был шестым номером пулеметного расчета. Бой жаркий. Погиб командир батальона Лукьянов, петроградец. Погибли все пулеметчики, кроме Ивана. Ему одному приходилось сдерживать врага. С тяжелым пулеметом он кинулся на дорогу. У городьбы остановился. Сверху стреляют. На голову ему летит изгородь. С трудом прорвался через пролом городьбы, пришел в цепь, окопался. Перестрелка не умолкала. Всю ночь строчил одинокий воротниковский пулемет. Ивану приходилось жарко. Он не подпускал врагов, стрелял, бросал пустые ленты товарищам. Те набивали их патронами и снова возвращали пулеметчику. И снова трещал пулемет. Росла около него гора гильз от патронов. Карабином Иван отодвигал их в сторону и снова косил врага. 18 тысяч патронов выпустил, сменил за время боя три ствола, так как на них срывалась от непрерывной стрельбы резьба. Утром пришла помощь в лице Василия Крапивина, здорового парня и еще двух незнакомых людей.
В окопе, который вырыл он сам, шестнадцатилетний пулеметчик обучал своему искусству вновь прибывших. Торопился успеть научить всему. Он знал, что его заприметил и охотится за ним чех-снайпер. Найдет шальная пуля – и нет больше опытных пулеметчиков.
Но смерть спешила не к нему. Чех попал в Крапивина. И когда Иван вынес его из окопа, тот был уже мертв. Через час пуля пробила голову другому из прибывших на помощь, третий сильно пострадал от осколков и вести бой был не в состоянии. Снова пришлось вести бой одному. И тут Ивана постигла беда. Ранило в руку. Осокин, заменивший погибшего командира, увидев это, даже заплакал от досады.
– Не беспокойся, товарищ Осокин! Рана не сильная. Я из боя не выйду, - крикнул Воротников. И точно, он ожесточенно вел бой. Дал возможность унести раненых товарищей.
Бойцы пошли в атаку. И тут Воротников, наконец, подбил того снайпера, который так упорно охотился за ним.
После этого боя слава о маленьком пулеметчике разнеслась далеко кругом.
Много событий было потом: вручение им знамени ЦИК, бои, ранения. Короткий отпуск после лазарета и снова фронт… Бились с Колчаком и Врангелем.
Демобилизовался он лишь в 1923 году, и через год возмужавшим человеком вернулся к мирной жизни в Березовский, из которого он шестнадцатилетним подростком уходил защищать Советскую власть.